Это июнь 2022 года. Девушка с рыжими волосами – беларуская правозащитница Анисия Козлюк. Она живет в Украине чуть меньше года, бежала сюда от угрозы ареста и политических репрессий. В 2018 году 21-летняя Анисия оказалась в списке Forbes “30 under 30” в разделе “Закон и политика” – так отметили ее правозащитную деятельность. В Украине девушка искала защиты и безопасности. В феврале вместе со всеми украинцами оказалась в войне, в марте начала волонтерить. А в июне ее попросили на выход из страны.
В такой же ситуации, как Анисия, оказались тысячи, а может, даже десятки тысяч живущих в Украине беларусов. Большинство из них переехало к нам в последние два года – после начала протестов против режима Лукашенко, а вместе с ними – незаконных арестов, пыток, судов и тюремных сроков.
До начала полномасштабного вторжения Украина шла навстречу политическим мигрантам из Беларуси. Им разрешили легально находиться в стране 180 дней (ранее было 90), упростили процедуру получения вида на жительство для специалистов из сферы IT. В большинстве случаев у представителей других сфер тоже не было проблем: в течение 180 дней они подавали документы в Миграционную службу и получали удостоверения на основании волонтерства, работы, украинских корней, брака с украинкой или украинцем.
После 24 февраля все изменилось. У многих беларусов истек срок 180 дней или действие удостоверения, Государственная миграционная служба (ГМС) до июня не принимала документы. Беларусы звонили по телефону, писали и приходили в ГМС. Их успокаивали и просили подождать. Документы начали принимать в июне. Беларусы обрадовались, но зря. Большинству тех, кто приходит в ГМС, чтобы легализоваться, выписывают штраф за нарушение срока пребывания в Украине и ставят в паспорт штамп о “принудительном возвращении”. Куда именно нужно вернуться – на штампе не написано. Он означает, что человек обязан покинуть территорию Украины в течение десяти дней.
В середине зимы 2022 года Анисия Козлюк начала привыкать к мысли, что Киев – ее новый дом. Она бежала из Беларуси в августе 2021 года – после короткого телефонного разговора: “Привет. На допросе по делу правозащитников следователи стали интересоваться тобой. Есть примерно двое суток, чтобы бежать”. Анисия положила в рюкзак ноутбук, джинсы и юбку и отправилась сначала в Смоленск, оттуда – в Киев. Уехать сразу в Украину девушка не могла – неизвестно, выпустили бы ее беларуские пограничники. За плечами Анисии были 20 суток ареста в феврале и девять лет правозащитной деятельности – наблюдений на судебных заседаниях, акций протеста, писем к политзаключенным, консультаций незаконно задержанных и внезапных налетов ОМОНа, кладущего лицом в пол. Впереди – полная неизвестность.
Анисия не думала, что уезжает в политическую эмиграцию. Рассчитывала, что побудет в Украине пару недель или месяцев. Встретится с коллегами-правозащитниками, съездит на море, придумает план и вернется домой. Но через пару месяцев по адресу родителей в Минске пришла первая повестка на допрос на имя Анисии, далее – вторая и третья. Стало ясно, что возвращаться рано. “А весной – точно домой”, – успокаивала себя девушка и будто намеренно отказывалась привыкать к Киеву и квартире, которую они сняли вместе с парнем, также беларусом. Жила как в гостях. Все вещи по-прежнему помещались в рюкзак – переносной дом.
“Еще 23 февраля я думала, что у меня точно не будет проблем с легализацией в Украине. Все было прекрасно. Казалось, уже ничего не может пойти не так”
Понимание, что скоро вернуться в Беларусь не получится, а вместе с ним и чувство дома в Киеве, начало приходить в январе. Анисия начала выращивать базилик на подоконнике и купила домашние цветы. 14 февраля они с парнем завели кота. Назвали Уважаемый. Анисия начала стажироваться в организации, поддерживающей политических эмигрантов из Беларуси в Украине, и планировала заниматься темой беларуских политзаключенных.
В 20 числах февраля у правозащитницы истекали 180 дней легального пребывания в Украине. Она подала документы на продление срока и 23 февраля забрала в ГМС свой паспорт – продлили срок до 1 апреля. К этому времени правозащитница планировала подать документы на временное проживание.
“Я была очень рада и думала, что теперь у меня точно не будет проблем с легализацией в Украине, – вспоминает Анисия и грустно улыбается в окошечке видеозвонка. – В тот же день, 23 февраля, моему парню пришел смс, что его вид на временное проживание готов. Мы думали: “Класс, завтра заберем! Все прекрасно. Похоже, уже ничего не может пойти не так”.
Все пошло не так в пять утра 24 февраля. Анисия и ее парень проснулись от взрывов, раздавшихся возле их дома. Замотали кота Шавновного в куртку, второй раз за полгода сложили в рюкзак ноутбук, сменные брюки, белье и носки и поехали сначала к друзьям в другой район Киева, а через пару дней – во Львов.
Во Львове цвет паспорта был настолько неважен, что Анисия почти сама забыла, какой он у нее. Чуть ли не круглосуточно она помогала украинцам, выехавшим из зон боевых действий, расселяться в городе. Искала им убежище, а когда не находила – селила у себя. В то время волонтеры и переселенцы стали словно одна большая семья, и Анисия чувствовала себя ее частью. Даже кот Уважаемый перестал разделять живых существ на взрослых, детей, кошек и собак – так много их было дома в то время.
Миграционная служба в первые месяцы вторжения не принимала документы на удостоверения и продление срока пребывания в Украине, хотя официального уведомления об этом не было. 24 марта ГМС впервые дала о себе знать – парню Анисии пришло сообщение, что он может прийти за своим видом на временное проживание в отделение во Львове. До конца легального срока пребывания в Украине оставалось шесть дней.
“Мы пришли, я спросила: “А что мне делать? У меня истекает срок. Вы уже будете работать? Они ответили, что документы еще не принимают, потому что не работают реестры. Посоветовали следить за сайтом ГМС – как только будет обновлена информация, ее сразу опубликуют”.
14 апреля на фейсбук-странице ГМС появилось сообщение с ответами на часто задаваемые вопросы от иностранцев. Среди прочего там отмечалось: “В случае, если просрочка удостоверения произошла не по вине иностранца, а вследствие (…) причин, связанных с введением военного положения в Украине, административной ответственности за это не будет”. 3 мая обнадеживающий пост опубликовала Миграционная служба Львовской области. Там говорилось, что власти Львовской области заинтересованы содействовать гражданам Беларуси, бежавшим от режима Лукашенко и сейчас помогающим украинцам: “Граждане Беларуси, имеющие виды на временное проживание в Украине, срок действия которых истек после 24.02.2022 г., могут еще месяц не покидать пределы государства после отмены военного положения”.
Это выглядело, будто проблемы нет, и мы выдохнули, – вспоминает Анисия. – Правда, позже выяснилось, что ГМС насрать на эти посты, ведь нормативного акта по этому поводу не существует,
12 мая глава ГМС Наталья Науменко выступила на пресс-конференции. Она заявила, что миграционная политика по отношению к гражданам Беларуси не изменилась, и ГМС будет возобновлять принятие документов от них.
Фактически, а не на словах, документы у беларусов начали принимать где-то с 15-20 июня. “И только у тех, у кого еще не истек срок действия вида на жительство, – рассказывает эксперт Free Belarus Center Елена Юркина. Эта организация с 2020 года поддерживает политических мигрантов из Беларуси в Украине. – Тем, у кого срок был уже просрочен, стали назначать штраф от 1700 до 5100 грн и ставить штамп в паспорт о принудительном возвращении с обязательством уехать в течение 10 дней. Если человек не выезжает, это дает ГМС основания вынести решение о запрете въезда на три года”.
Именно такой штамп в начале июля был поставлен в паспорт другой беларуской активистке Карине Потемкиной. Мы встречаемся в кафе на Оболони 12 июля, Карина почти плачет. Она бежала в Украину из Беларуси в декабре, когда ей сообщили о возможном аресте. Встретила полномасштабную войну в Буче и с первого дня начала помогать в Бучанском совете. Принимала звонки от местных, которые говорили, где лежат погибшие, где снаряд попал в дом, где остались люди под завалами. Вместе с бучанцами сидела в подвале, бегала по городу в поисках лекарств для местных, наталкиваясь на блокпосты россиян и рискуя жизнью. В марте, когда стало совсем невыносимо, пешком вместе с друзьями пошла в Ирпень и эвакуировалась сначала в Киев, дальше – во Львов. Месяц волонтерила там, а сразу после освобождения Бучи вернулась и снова помогала местным: регистрировала их в гуманитарном штабе, слушала их ужасные истории, успокаивала, помогала в быту, вместе со всеми разбирала завалы. После всего, что пришлось пережить, Карина почувствовала, что Буча и вообще Украина – ее второй дом, а местные стали почти родственниками. Когда мы встречаемся 12 июля, в паспорте Карины стоит печать ГМС – четкая и отрезвляющая, как пощечина: “Принято решение о принудительном возвращении” и дата: обязана покинуть территорию Украины 15 июля.
Срок легального пребывания Карины в Украине истекал 24 июня. Еще 6 июня ее адвокат написал запрос в ГМС. Рассказал, что девушка бежала в Украину от политических репрессий, чем занималась во время войны здесь и спросил, как она может легализоваться. Ответа не последовало. Тогда Карина позвонила на горячую линию в ГМС – с тем же вопросом: “Истекает срок легального пребывания. Как быть? Миграционщики ответили: “Ждите, пока закончится война”.
5 июля Карина взяла стопку документов и пошла в ГМС подавать их на вид на временное проживание на основании волонтерства.
“Я пришла к начальнику отделения по улице Богдана Хмельницкого. Он даже не взглянул на документы. Спросил: “Вы уже просрочили срок? Тогда идите в отделение ГМС, занимающееся нелегальными мигрантами. Они выпишут вам штраф, – вспоминает Карина. – Я была уверена, что оплачу штраф и все будет хорошо. Но, кроме штрафа, мне поставили этот штамп. Когда я пыталась сказать, что обращалась в ГМС много раз, но в первые месяцы войны она не работала, ответили: “Нас это не волнует”.
Тысячи беларусов в Украине пошли в ГМС, как только она начала принимать документы. Каждый или почти каждый (официальной статистики нет) выходил из здания со штампом. Беларусы рассказывали об этом друг другу в чатах диаспоры и отслеживали варианты происходящих событий.
“Многим в ГМС говорили, что с этим штампом можно выехать из Украины и сразу заехать снова, – рассказывает Анисия Козлюк. – Но никто еще не вернулся. Украинские пограничники говорят таким людям, что можно попытаться заехать как минимум через 90 дней. Сейчас – точно нет”.
Миграционная служба пообещала, что можно будет сразу въехать, а пограничники не пропустили. Так что в ГМС никто не придет, жалобу не напишет – дистанционно это невозможно. Нет человека – нет проблемы,
Жбанков каждый день сталкивается с украинской миграционной системой не только по работе. В 2015 году он и сам переехал в Украину – тоже из-за угрозы ареста, но из России. В Москве преподавал право Европейского Союза, в 2014 году написал несколько статей о так называемом “референдуме” в Крыму – “что это никакой не референдум и неюридический бред”. В 2015 читал для заочников лекцию о Европейской хартии по правам человека, и “кого-то из слушателей это глубоко возмутило”. Жбанковым заинтересовалась ФСБ – сразу нашли его статьи, начали доследственную проверку. Когда ему позвонили по телефону и вызвали на допрос, он был на похоронах дяди в Умани. Подумал и решил не возвращаться. Сейчас у юриста есть вид на постоянное проживание. Но чтобы получить его, понадобилось полтора года – несмотря на то, что основанием в случае Жбанкова было то, что он “деятель культуры, представляющий государственный интерес”.
В скольких беларуских паспортах в течение июня-июля появился штамп “о принудительном возвращении”, неизвестно – ГМС на запрос LIGA.net не ответила. По словам Елены Юркиной, только к ней и ее коллегам в последние два месяца обратились сотни беларусов, которым поставили штамп. Елена после начала полномасштабной войны живет в Польше и сейчас консультирует приезжающих беларусов. То есть “сотни беларусов”, о которых она говорит, – это только те, кто после штампа уехал в Польшу.
“Штамп о принудительном возвращении ставят всем – даже беларусам, успевшим жениться и родить детей в Украине, у кого здесь недвижимость”
“Польша упростила миграционные условия для беларусов, – рассказывает Юркина. – Теперь вид на временное проживание можно получить на основании гуманитарной визы, а саму визу беларусы, приезжающие из Украины после 24 февраля, скоро смогут получить уже после приезда, в Польше”.
Кроме Польши, беларусы, которым поставили штамп о принудительном возвращении, могут уехать еще в Молдову – для этого им виза не требуется.
“Этот штамп ставят всем – даже беларусам, успевшим жениться и родить детей в Украине, у кого здесь недвижимость, – рассказывает Владимир Жбанков. – Многие беларусы до полномасштабной войны годами жили в Украине с видом на временное проживание. Когда срок истекал – оформляли новый. Это уже давно их дом, а сейчас они вынуждены уезжать”.
По наблюдениям беларусов и юристов, прийти сейчас в ГМС с истекшим сроком легального пребывания и выйти без штампа о принудительном возвращении – почти нереально. Поэтому единственное, что остается, – заранее готовиться к представлению документов и идти вместе с юристом.
Анисия Козлюк решила пойти именно по такому пути – посоветовалась с юристами и в июне начала собирать документы на продление срока легального пребывания. Для этого нужно прийти в ГМС с владельцем квартиры, в которой живет подающий документы человек, и в случае Анисии – с представителем волонтерской организации, к которой она принадлежит. В процессе этой подготовки девушка отправилась по делам из Львова в Киев и на вокзале в столице ее задержали. Отвезли сначала в полицию, оттуда – в ГМС.
Когда мы ехали в ГМС, я уже понимала, что чуда не произойдет, я не стану первым человеком, которого там услышат и не поставят штамп, – рассказывает Анисия. – Поэтому уже по дороге стала писать о своем задержании всем – коллегам из Беларуси и Украины, друзьям, журналистам. В конце концов, именно это мне и помогло,
В ГМС Анисия рассказала свою историю – о репрессиях, которым подверглась в Беларуси, о том, что миграционщики несколько месяцев не принимали документов от беларусов. В это время, вспоминает девушка, один из представителей Миграционной службы начал кричать на нее матом и обвинять в том, что на Украину летят ракеты с территории Беларуси.
“У меня был такой флешбэк, будто я где-то в отделении милиции в Беларуси, – вспоминает Анисия. – Я прямо там стала звонить коллегам и рассказывать, что происходит. Этого человека вывели. Со мной связался представитель Офиса Тихановской в Киеве Валерий Ковалевский. Сказал, что глава ГМС уже в курсе ситуации, мне не будут ставить штамп в паспорт и дадут возможность подать документы на продление срока. Находившиеся в кабинете сотрудники Миграционной службы сразу сменили риторику. Улыбались, стали спокойными и спрашивали: “Все ж хорошо. Стоило так нервничать?”
Анисии выписали минимальный штраф – 1700 грн и действительно не поставили штамп. Перед предоставлением документов на продление срока пребывания в Украине отправили на собеседование в СБУ.
“Мне очень повезло, что я правозащитница, – говорит Анисия. – Но даже в таких условиях с первого раза мои документы не приняли. Тогда я пришла во второй раз – с журналистами, правозащитниками, представителями офиса Тихановской и воюющими в Украине беларусами. И все прошло удачно”.
До полномасштабного вторжения ГМС принимала решение о продлении срока легального пребывания в течение двух недель. Анисия подала документы более четырех недель назад. Решения до сих пор нет.
Карине Потемкиной за день до даты принудительного возвращения аннулировали штамп в паспорте. Поверх старой печати поставили новую, с надписью: “Аннулировано”. После этого Карина ходила в ГМС, чтобы подать документы на беженство – их не приняли. Сейчас она намерена подаваться на продление срока легального пребывания в Украине. Если продлят, можно будет подаваться на вид на временное проживание.
И Анисия, и Карина будто находятся в серой зоне – у них нет штампов, но они до сих пор остаются нелегалками в Украине. Многие их знакомые-беларусы – те, у кого тоже закончились виды после 24 февраля, – даже не пытаются пойти в ГМС. Они боятся получить штамп и потому просто остаются в Украине нелегально.
“Думаю, в Украине есть, по меньшей мере, несколько тысяч беларусов, которые просто сидят тихо и не идут в ГМС, чтобы не получить штамп, – говорит Владимир Жбанков. – Конечно, кто-то эвакуировался из Украины еще в начале войны. Но я вспоминаю, сколько клиентов у нас было в 2020 году – сейчас они не обращались за помощью в юридическом сопровождении. Учитывая, сколько у них детей и домашних животных, вряд ли они уехали”.
“Без танцев с бубном и невероятных усилий, беларусам даже не дают подать документы в ГМС”
Теоретически, таких вынужденных нелегалов могут задержать во время проверки на блокпосту и доставить в Миграционную службу. А дальше – механизм тот же: они получают штраф и штамп о принудительном возвращении.
“Такое поведение Миграционной службы стимулирует беларусов к нарушению законодательства, – говорит Владимир Жбанков. – У человека вроде есть два варианта: самому пойти в ГМС и с вероятностью почти в 100% получить штамп или никуда не идти, и тогда эта вероятность уменьшается. Но это вредит безопасности Украины: вместо того чтобы вести учет беларусов, их фактически загоняют в серую зону”.
Случаев, когда гражданину Беларуси либо не поставили штамп “о принудительном возвращении”, либо поставили, а затем аннулировали его – единицы. И каждый раз все происходит “в ручном режиме” – как и было с девушками.
“Без танцев с бубном и невероятных усилий, когда все гражданское общество концентрируется вокруг одного человека и его проблемы, ничего не получится, – говорит Жбанков. – Если прилагать эти усилия, привлекать медиа и правозащитников, и звезды сойдутся – то у человека хотя бы примут документы. Но какое решение будет принято – неизвестно. Пока мы не получили ответа ГМС ни по одному из случаев. Как и не видели ни одного беларуса, получившего вид на временное проживание после 24 февраля. Только слышали, что во Львове есть случаи, когда людям не ставят штамп в паспорт”.
Ответа, почему так происходит, ни у кого из наших собеседников нет. Они выдвигают разные предположения: от забюрократизированности ГМС до возможной внутренней политики службы, направленной на уменьшение количества беларусов в Украине.
“Возможно, есть странные представления о том, что цвет паспорта как-то влияет на безопасность человека для общества, – предполагает Жбанков. – Хотя это сомнительное мнение – у Медведчука украинский паспорт, но это его не остановило. Да и коллаборантов тоже”.
Беларусы тем временем снова чувствуют себя в ловушке. Карина Потемкина в конце почти каждой своей фразы добавляет: “Получается, что меня выгнали из дома, я приехала в Украину, и после совместно пережитого горя, я считаю людей в Буче своей семьей. А теперь меня выгоняют. Как это возможно? Это все равно что вырвать из меня кусок сердца”.
Анисия Козлюк сейчас во Львове. Она ждет решения о продлении срока легального пребывания в Украине, и если оно будет положительным, в тот же день понесет документы на вид на временное проживание.
Сложно прогнозировать, каким в конце концов будет решение ГМС. Если Украина откажется меня принимать – поеду в Европу. Во многих странах там сейчас принимают беларусов, как и украинцев, по упрощенной процедуре. Но я не хочу никуда уезжать. Здесь я на своем месте – мне есть чем заниматься и как помогать сейчас. Здесь мои родные люди,
Есть еще одна причина, почему Анисия не хочет уезжать из Украины: трудно снова покинуть дом. Но навязывать себя – тоже тяжело: “Невозможно заставить государство принять кого-то, кого оно не хочет. Мне было очень неловко бороться за себя, когда меня задержали. Если тебе всем своим видом показывают, что тебе здесь не рады – это очень сложно”.
Free Belarus Center ждет ответа на запрос в ГМС и параллельно анализирует и описывает случаи, которые уже произошли и ежедневно происходят с беларусами в Украине. На их основании правозащитники будут писать в ГМС свои предложения по урегулированию ситуации.
“Важно, чтобы правила хотя бы просто стали прозрачными, – говорит Владимир Жбанков. – Пусть миграционщики просто скажут: “Беларусы, если у вас истек срок пребывания в Украине и нет оснований оставаться – уезжайте. Если вы волонтер, журналист, медик, архитектор, плотник, военный – для вас действует такая процедура. Если у вас родители или дети родились в Украине – процедура такова”. Чтобы человек понимал, к какой категории он принадлежит. А не ждал непонятно чего, а потом получил штамп в паспорт”.
Пока прозрачных правил от ГМС нет, каждый делает, что может. Карина Потемкина помогает в Бучанском совете, Анисия Козлюк собирает посылки для антиавторитарного батальона – там, в частности, воюют и беларусы. Каждая из них чувствует себя дома, но в любой момент готова бросить в рюкзак ноутбук, сменные брюки и юбку. Забрать свой переносной дом и поехать искать новый.
