Искусство ждать

Как жена защитника Мариуполя Александра Бойчука ищет его в российском плену

Искусство ждать

Как жена защитника Мариуполя Александра Бойчука ищет его в российском плену

Автор: Тамара Балаева, специально для Liga.net

Верстка: Юлия Виноградская

Александр Бойчук – главный старшина воинской части А0373 девятого дивизиона надводных кораблей ВМС Украины. Оксана, его жена, – деловод в той же части. Последние два с половиной года семья жила в Бердянске, Бойчуки поочередно ездили в командировку на Донбасс. 28 декабря 2021 года Александр отправился в командировку в Мариуполь. Там он встретил полномасштабное вторжение России, стал защитником города.

В середине марта Оксана Бойчук сидела в съемном доме на окраине Бердянска вместе со своими коллегами. Газа не было уже давно, мобильная связь работала с перебоями. Температура в помещении не поднималась выше +4 градусов. Нельзя было громко разговаривать и выходить во двор.

Город с первых дней полномасштабной войны оккупировали россияне. Было ужасно. Телефон разрывался от звонков, а в трубке разными голосами звучало одно и то же: “Оксана, ты в опасности. Выезжай”. Женщина тихо, чтобы с улицы не было слышно звуков, отвечала: Саша в Мариуполе. Если он и его товарищи будут уходить, то через Бердянск. Я должна быть здесь, я дождусь”.

В последний раз Оксана слышала голос мужа в телефонной трубке 19 марта. Связь была плохая, взрывы звучали сильнее и громче, чем голос Саши. Женщина плохо помнит разговор, вспоминает только одну фразу мужа: “Будем выходить из окружения”. Больше связи с ним не было, а через несколько дней Оксана узнала, что его видели в российском фильтрационном лагере. Сейчас он, вероятно, находится в плену.

Ждать больше было некого и нечего. Оксана сложила вещи в маленькую сумку, пристегнула поводок к 12-летней таксе Марте и уехала из оккупации. Это уже во второй раз: в 2014 году семья Бойчуков служила в Крыму. Александр тогда был капитаном украинского минного тральщика “Геническ” и во время аннексии полуострова вместе с экипажем не сдался по требованию россиян.

Тогда корабль взяли штурмом, команду сильно избили. Оккупанты оставили на память на шее Александра след от российского сапога. А потом семья уехала с полуострова – тоже с одной сумкой, тоже с собакой Мартой. Но есть большая разница – тогда Оксана и Александр были вместе.

След от российского сапога

Оксана и Александр вместе уже 25 лет. Познакомились на отдыхе на озере Свитязь в Волынской области. Оксана отдыхала с подругами, Александр – с друзьями.

“Я люблю готовить, и все время что-то готовила. А они рядом ловили рыбу. Наловят, принесут и спрашивают: будете чистить? А что я? Я буду, – вспоминает Оксана. – Мы завтракали, обедали и ужинали за столом – так и познакомились. У Саши очень красивые, голубые и большие глаза. Наверное, ими он мне и понравился.

Это был 1997 год, именно тогда оба, независимо друг от друга, стали военными. Оксана приняла присягу и стала деловодом в воздушных силах, а Александр после срочной службы в армии уехал учиться в Бердичевскую школу прапорщиков. В ноябре того же года поженились и начали жить жизнью семьи военных – с постоянными переездами, разными арендованными квартирами, командировками.

“Где его служба – там и мои служба и жизнь”

Сначала Бойчук служил в пехоте – командовал взводом, был старшим техником механизированной роты, участвовал в боевых действиях в Ираке, служил инженером пожарной роты, сапером.

“А в 2009 году муж перевелся в Военно-морские силы (ВМС) Украины, а я, конечно, поехала за ним в Крым. Я выросла в семье военных, привыкла к переездам, и для меня это не было проблемой: там, где его служба, там мои служба и жизнь”, – рассказывает Оксана.

До переезда на остров Оксана не думала об украинско-российских отношениях и вообще о России. Воспринимала ее просто как соседнюю страну, и сама жила там в детстве – ее папа военный, семья успела пожить в Забайкальском крае и в Бурятии. После школы Оксана уехала учиться в педагогическое училище в Луцк, а родители до распада СССР оставались в Улан-Удэ (столица Бурятии). Оксана приезжала к ним на каникулы.

“В семье мы всегда разговаривали по-украински. Это было естественно, – рассказывает женщина. – Младший сын даже не умел говорить по-русски. Мы приехали в Крым, а там все было только на русском языке, сыну пришлось пойти в русскую школу. Я продолжила разговаривать на украинском везде, местные отвечали мне на русском. Мы понимали друг друга и никаких проблем не было”.

“Вроде бы это украинская земля, но почему-то там преобладало все российское”

Оксана вспоминает свое впечатление от Крыма: “Вроде бы это украинская земля, но там почему-то преобладало все русское. Украина уже столько лет была независимой, а там был этот дух Советского Союза”.

Аннексия Крыма осталась в памяти Оксаны не цельной историей, а вспышками отдельных моментов и общим чувством ужаса и отчаяния. Их семья не верила в аннексию до последнего. Или просто отгоняла эти мысли. Правда, перед появлением на полуострове “вежливых людей” Оксане приснился вещий сон. Вернее, приснилось предвкушение: должно случиться что-то очень плохое, они с Александром в окружении, вокруг одни враги.

Вспышка воспоминаний: Оксана в воинской части. К воротам подъезжает КамАЗ без распознавательных знаков, но всем уже понятно – это россияне. Оккупанты блокируют выход из части, а саму часть окружают. В зданиях вокруг сажают снайперов, везде устанавливают противотанковые ежи.

“Это было моментально – бах, и они появились, – говорит Оксана и начинает нервничать от воспоминаний. – Это был шок, было очень страшно. Женщинам разрешили выйти, но я даже не помню, как мы уходили. А ребята сидели в осаде на казарменном положении”.

Александр Бойчук с начала аннексии Крыма был на своем корабле, на “Геническе”. У Оксаны не было с ним связи. А о нем – не было никакой информации. Женщина не знала, что россияне заблокировали корабли и требуют от командиров пришвартоваться. И что большинство уже выполнило это требование – но не ее Саша.

“Не помню, сколько дней это длилось. Я думала, что, может, его уже убили или не знаю, что с ним сделали, – вспоминает Оксана. – А потом у меня зазвонил телефон – незнакомый номер. Я взяла трубку и услышала голос Саши. Он сказал: “Оксана, я сижу в Новоозерном на остановке. Приезжайте и заберите меня”.

Уже позже Оксана узнала, что как только в Крыму появились “зеленые человечки”, ее муж привел свой тральщик в боевую готовность. 18 марта все военные корабли пошли на выход из озера Донузлав – думали прорваться там, но выход уже был перекрыт. Через два дня экипажи кораблей получили приказ причалить к берегу – его дал командир пятой бригады надводных кораблей ВМС Виталий Звягинцев, тогда уже перешедший на сторону России.

Оккупанты направили в сторону кораблей три пулеметных точки и автоматические станковые гранатометы. На “Геническе” заканчивалось горючее, но Бойчук все равно не выполнил преступный приказ. На следующее утро он снова попытался скрыться, но россияне догнали его, забросали корабль шумовыми гранатами и высадились на него.

“Геническ” брали спецназовцы, – рассказывает Оксана. – Экипаж отбивался – кто палкой, кто шлангом. Саша сказал: Я командир. Не бейте ребят”, и тогда его отметили прикладами, повалили на землю и наступили сапогом на шейные позвонки. Когда муж вернулся домой, тот след сапога начал гнить – наверное, попала инфекция”.

“Полномасштабная война? В этом нет никакого смысла”

Сразу после возвращения Александра семья стала собирать вещи. О машине, которая вывезет военных с полуострова, договаривались через знакомых сослуживцев.

“Места было мало, а ехали пять человек – мы с Сашей, наш сын Славик, такса Марта и еще двое военных, – вспоминает Оксана. – Из вещей у каждого – маленькая сумка. Мы взяли зимнюю одежду, обувь, фотографии. Мебель, которую покупали в детскую комнату, холодильник, морозилку, люстру, закрутки – все оставили в Евпатории. Затем сказали соседям, чтобы они забирали”.

Выезжали под видом гражданских с легендой для российских военных, что едут на свадьбу в Одессу. Александр забрал с “Геническа” флаг ВМС Украины. Перед выездом из Крыма спрятал его подальше в вещи, забросал обувью – россияне не нашли.

Дальше транзитом были Одесса, Киев и Николаев. Из Николаева всех моряков, не предавших присягу и вышедших из Крыма, отправили в Очаков. В экипаже Бойчука таких было восемь из одиннадцати.

“Я видела, как “Геническ” возвращается домой”

Где-то через месяц Украина договорилась с Россией, что заберет “Геническ” из Крыма.

“Саша узнал, что его отправляют забирать “Геническ”, – говорит Оксана и внезапно начинает улыбаться сквозь слезы, катящиеся из ее глаз на протяжении всего разговора. – Он уехал, забрал, и когда они уже подходили на “Геническе” к Очакову, позвонил мне и говорит: “Беги встречать!”. Я побежала на обрыв, с которого виден корабль, смотрела, а они мне сигналили. Я видела этот момент – как “Геническ” возвращался домой”.

В 2019 году семья переехала в Бердянск – Александр пошел на повышение и стал главным старшиной дивизиона надводных кораблей. То есть перестал быть командиром “Геническа” и начал заниматься в основном штабной работой.

“Он торжественно прощался с кораблем, – вспоминает Оксана, и ее глаза снова наполняются слезами. – У моряков есть ритуал проводов командира: когда Саша сходил с корабля, весь экипаж выстраивался, играл марш “Прощание славянки”. Все плакали. А потом уже в Бердянск Саше прислали большой штурвал и флаг корабля”.

“Саша не штабной человек. Он скучал по кораблю”

– ”Геническ” значил для вашего мужа что-то особенное?

– Он ему очень дорог. Когда мы уже перевелись в Бердянск, он постоянно о нем думал. А ребята из экипажа часто звонили по поводу корабля и обращались к Саше “командир”, хотя он уже не был командиром. Я видела, что на штабной работе он не в своей тарелке. Саша не штабной человек, он тосковал по кораблю. Но мы решили, что перед уходом на пенсию нужно иметь хороший разряд, чтобы пенсия была хорошая.

“В войне нет никакого смысла”

В Бердянске семья сняла дом в частном секторе на окраине. Кроме коренной крымчанки таксы Марты взяли еще кошку. Над домом повесили украинский флаг, а еще – завели шутливую традицию: когда кто-то приходил в гости, перед калиткой нужно было сказать лозунг: “Слава Украине! Героям слава!”. К Бойчукам часто приезжали друзья, по вечерам любили петь вместе украинские песни.

28 декабря 2021 года Александр уехал в командировку в Мариуполь. 21 февраля 2022 года Оксана вернулась в Бердянск со встречи одногруппников, которая была в Луцке. Тогда чувствовалось, что воздух сгустился, что-то надвигается и неизбежно произойдет. Бойчуки говорили между собой по телефону: “Полномасштабная война? Этого быть не может, просто не может. Зачем? В войне нет смысла. Наверное, будет какая-нибудь провокация – возможно, на Азовском море”.

“Но перед 24 февраля мне стало сниться, что что-то должно произойти, и что-то очень плохое, – внезапно говорит Оксана. – Я еще говорила мужу: “Ну боже, мне снится, что мы с тобой окружены, в каком-то подъезде, а вокруг враги, и я боюсь выйти. А потом раз – и я стою сама над обрывом. Осматриваюсь вокруг – а тебя нет”. Он отругал и сказал: «Т«ы можешь, в конце концов, отпустить этот Крым? Он постоянно у тебя в голове, потому такое и снится. Отпускай его”.

"Все нормально, тяжело"

Несколько после полуночи 24 февраля Оксане позвонил начальник по воинской части и приказал срочно приехать. В час ночи женщина и еще один деловод собирали личные дела в заранее подготовленные большие белые мешки. Отвезли их домой к коллеге – в пятиэтажный дом у моря.

Через пару часов в Бердянске стали слышны взрывы, и Оксана поняла: сидеть в многоэтажке у моря – плохая идея. Решили вместе с мешками ехать в дом Бойчуков – он ведь на окраине. Там загрузили документы в машину, посадили в нее жену и ребенка сослуживца, Оксана почему-то положила в багажник свои с мужем парадные кители – и отправила на Волынь, к своей подруге. Сама осталась ждать мужа. Сразу всем сказала: без него никуда не уедет.

“Я прикинула себе, что если наши будут отступать из Мариуполя, то это только через Бердянск, – рассказывает Оксана и в одночасье становится четкой и собранной. – Поэтому здесь их должен ждать свой человек. Понимаете?”.

“Москали ссыкливые. Они боялись ходить в наш район, и это нас спасло”

Вместе с Оксаной в ее доме остались еще пять женщин (военнослужащие и жены военных, которые не смогли выехать сразу), двое детей – 12 лет и год, три собаки и две кошки. В Бердянске почти сразу не стало газа, поэтому в доме было очень холодно – Оксана каждый день смотрела на градусник, и его столбик не поднимался выше +4. А еще было страшно.

“Россияне проводили обыски в центре Бердянска, искали семьи военных, – вспоминает женщина. – Нас спасло то, что наш дом стоит на окраине, в маленьком переулке. Москали ссыкливые, они боялись ходить в наш район, потому что там много домов и переулков, есть где спрятаться. Лишь однажды проехали мимо на БТРе и умчались”.

Первые несколько дней Оксана и все, кто жил тогда в ее доме, не выходили во двор, не поднимали жалюзи, даже не разговаривали. Маленький ребенок и собаки сидели тихо – будто чувствовали опасность. Оксана все время боялась, что их сдаст кто-нибудь из местных. Но, к счастью, этого не произошло.

С Александром держали связь по телефону. Но оценить реальную ситуацию в Мариуполе Оксане было сложно: голос мужа прерывался из-за постоянных обстрелов, и единственное, что он говорил, было: “Все нормально, тяжело”.

“Он у меня такой человек, который не жалуется, – говорит Оксана и слегка улыбается сквозь слезы. – Кто-то говорил своим родным, что, например, нечего есть. Мой ничего не рассказывал. Только в последний разговор он сказал: “Здесь уже негде прятаться, нечем воевать. Боеприпасы закончились”.

12 часов и 16 блокпостов ужаса на пути из оккупации

Через несколько дней после последнего разговора с Александром Оксана увидела, что ей звонит по телефону незнакомый абонент. Взяла трубку и по голосу узнала: это Славик, сослуживец Саши. Договорились встретиться на следующий день – на месте, где в Бердянске собирали людей эвакуационные автобусы Красного Креста.

Славик был в Мариуполе вместе с Александром. Они вместе попали в окружение, а когда боекомплект кончился, выходили в разных группах, переодевшись в гражданскую одежду. Россияне поймали Славика в Мангуше и направили в фильтрационный лагерь в Докучаевске.

22 марта в этом лагере Славик увидел, как из гаража, в котором россияне содержали украинцев, строем вывели людей. Выбрали среди них одного человека и стали избивать его перед другими. Среди оставшихся в строю Славик узнал Бойчука и еще двух сослуживцев. Что с ними произошло дальше, он не знал, а сам спасся чудом: придумал легенду, что он таксист, и по телефону ее вовремя подтвердила его девушка-россиянка, которая в то время уже была в Таганроге.

“Владимировна, выезжайте. Вы в опасности”

“Славик сел в эвакуационный автобус и мне сказал напоследок: “Владимировна, выезжайте. Вы в опасности”, – вспоминает Оксана. – В то время я уже знала, что россияне зашли в Центр социальной защиты в центре города, а именно там хранилась информация обо всех участниках боевых действий (УБД). В этих документах прописаны фактические адреса проживания военных, и наш тоже”.

По ночам Оксане один за другим звонили сослуживцы и говорили только одно: “Выезжайте. Выезжайте скорей”. Женщина и сама понимала, что ждать больше нечего.

Автобусы Красного Креста уже не вывозили людей из Бердянска. 29 марта она и еще две женщины удалили из телефонов все, что могло бы рассказать об их настоящей жизни, оставили в журнале вызовов только звонки от абонентов “тетя Лена” и “дядя Вася”, взяли по рюкзаку вещей. Оксана пристегнула поводок к таксе Марте, ее сослуживица – к своей овчарке, и пошли на маршрутку. Старший сын Оксаны заранее узнал у военных алгоритмы выезда. До определенного места нужно было доехать маршруткой, дальше – пересесть в автобус Красного Креста и следовать в Запорожье.

“Мы добирались ужасно, – вспоминает Оксана. – Так получилось, что 20 километров пришлось идти пешком через блокпосты. В глазах всех людей, которых мы встречали, я видела ужас. Когда мы, наконец, зашли в автобус, то заняли три последних места. Прямо за нами захлопнулась дверь. Люди сзади кричали и просились, но уже было некуда”.

“Я бежала и видела сожжённые машины и чьи-то вещи, которые никто не собирал”

В мирное время путь в Запорожье занял бы три часа. Сейчас ехали 12, мимо 16 блокпостов. Оксана переживает, когда вспоминает этот путь, и часто повторяет: “Это был ужас, просто ужас. Сплошной кошмар”. В автобусе было много людей из Мариуполя, а в их сумках – простые одеяла. Оксана объясняет: этим людям так долго было холодно в подвалах в родном городе, что теперь они не могли расстаться с одеялами.

“Я запомнила в автобусе женщину, ехавшую со своими родителями из Мариуполя, – вспоминает Оксана. – У них не было ничего, и когда мы достали бутылку воды, они стыдливо спросили, можем ли мы дать им немного. Я налила в стаканчик, и они делили его по глоточку. Все было ужасно. Люди в автобусе ссорились за место, я пыталась их успокоить. Поставила наши сумки друг на друга, взяла Марту на руки, а овчарка Адель сидела в углу и не шевелилась – как будто все понимала. И так 12 часов.

Когда до Запорожья оставалось 40 километров, автобус начал поворачивать назад. Люди плакали и паниковали – вдруг придется снова ехать в оккупацию. Оказалось, водителю по рации передали, что впереди начался обстрел колонны. Всех попросили выйти.

“Некоторое время автобус ехал, а мы бежали рядом с сумками, с животными. Все было как в страшном сне. Я бежала и видела сожженные машины, чьи-то вещи, разбросанные прямо на дороге, но никто их не собирал. Затем мы вернулись в салон, а когда увидели первую полицейскую машину на подконтрольной Украине территории, стали обниматься и плакать от радости”.

В Запорожье Оксану встретил старший сын. Оттуда они уехали в Днепр, а дальше – в Одессу. Туда переехала военная часть, в которой служит женщина.

Поиски Саши

Сейчас у Оксаны будто две работы – служба в воинской части и поиск пропавших моряков вместе с другими родственниками. Женщина просыпается утром, гуляет с Мартой – собакой, пережившей уже два побега от “русского мира”, едет в воинскую часть, где работает деловодом. Вечером возвращается в съемную квартиру, снова гуляет с собакой и садится за компьютер. Пишет письма в украинские и международные инстанции, чтобы найти и вернуть домой своего мужа, а также координирует группу родственников других моряков, с которыми прервалась связь после выхода из окружения в Мариуполе.

“Сначала просто нужно было оформить выплаты родственникам военных, поэтому я связалась с каждой семьей и объяснила, какие нужны заявление и комплект документов, – Оксана рассказывает, как появилась группа. – А потом мы создали группу в соцсети и начали делиться информацией – кто телеграм-каналы мониторит, кто где-то что-то узнал. Например, бывает, что человек выходит из плена и звонит по телефону родственникам других военных – рассказывает, кого видел, о ком что знает”.

Оксане, к сожалению, таких звонков не поступало. Последним, кто видел ее мужа и рассказал ей об этом, был Славик – более полугода назад.

“Но я каждый день до ночи смотрю эти сайты и телеграм-каналы по поиску, – рассказывает Оксана. – Еще весной подала анкету Саши в СБУ. Мне ответили, что его внесли в список на обмен и что российская сторона подтвердила, что он у них в плену. Потом что-то изменилось, и сейчас нет подтверждений ни от россиян, ни от Международного Комитета Красного Креста. Есть только от нашего Координационного штаба по вопросам обращения с военнопленными”.

В координационном штабе Оксану и родственников других моряков уверяют: все они в списках на обмен и работа над организацией обменов идет все время.

Сейчас в российском плену находятся еще 42 моряка (но обновленная цифра уточняется). Общее число украинских пленных также неточно – по разным официальным заявлениям оно варьируется между 2500 и 7000 человек, куда входят военные и гражданские.

Недавно Оксане снова приснился сон. Во сне она сидела на кухне, потом повернула голову и увидела своего мужа – он стоял позади и плакал. Так женщина поняла, что в плену ему очень тяжело.

“А младшему сыну, напротив, снятся хорошие сны: то как отец вернулся, и они обнимаются, то как в бане парятся, и отец хорошо смотрится. А мне вот приснилось, что он плачет. Сын говорит: “Так потому, что ты себя накручиваешь”. А я не знаю”.

Пока готовился этот текст, Украина провела два обмена пленными и вернула домой 128 наших военных. Оксана каждый день надеется, что совсем скоро ей позвонит по телефону незнакомый номер, она возьмет трубку и услышит голос Саши. Он скажет, что его освободили из плена и он возвращается домой.