Projects
ИСТОРИИ
Распознать майора ФСБ
Когда и как возникло украинское подполье в Херсоне
Автор: Тамара Балаева, специально для Liga.net
Иллюстрации: Анастасия Иванова
Верстка: Юлия Виноградская
Почти с самого начала оккупации в Херсоне появилось движение сопротивления “Желтая лента”. Его участником мог стать любой херсонец, а сейчас и жители других оккупированных населенных пунктов. Они получают задания от организаторов – вешать флаги и желтые ленты в городе, срывать билборды оккупантов, собирать информацию о коллаборантах и их штабах.
Как работает “Желтая лента” и почему ее миссия после освобождения Херсона все еще не завершена, Liga.net узнала у одного из основателей движения.
Желтая лента
Иван появляется в окошечке Zoom’а в черной медицинской маске и черном худи, с натянутым до бровей капюшоном. О том, как его зовут, говорит только имя пользователя в приложении – сам он не называется. На вопрос, сколько ему лет, отвечает: “Ориентировочно 25-27” и в тут же будто оправдывается: “Я все еще нахожусь в Херсоне, и хотя город уже освободили, многие территории еще остаются оккупированными. Мы работаем с ними всеми, потому я пока не могу светиться”.
Иван сидит на фоне светлой стены, в окошечко видеосвязи не попадает ни один предмет рядом с ним. Идентифицировать, где он находится, невозможно.
До полномасштабной войны Иван жил в Херсоне и разрабатывал базу данных для агрокомпаний. Гражданским активизмом не занимался – если не считать Революцию достоинства, где он еще подростком “подавал кирпичи отцу на Майдане”.
Основателем движения “Желтая лента” Иван стал неожиданно для себя: в первые дни полномасштабного вторжения эвакуировал семью из города, второго марта началась оккупация Херсона – и почти одновременно стихийные и масштабные митинги против нее, Иван вместе с друзьями принимал в них участие. А потом понял, что этого мало.
“Мне хотелось быть полезным, делать то, что я умею и могу”
– Почему вы решили остаться в оккупации и не уехали из Херсона вместе с семьей?
– Мне хотелось быть полезным, делать то, что я умею и могу, – отвечает Иван сквозь маску, немного удивляясь вопросу. – А еще у меня много друзей из Донецкой и Луганской области, они рассказывали, что после начала оккупации там совсем потерялась связь с Украиной. Ничего украинского не было, и Россия заняла этот информационный вакуум. Я не хотел, чтобы так произошло у нас, и понимал, что нужно действовать самому.
Сначала “действовать самому” проявлялось в выходах на митинги с украинскими флагами. Иван видел, как пассивно россияне реагируют на войну, и думал: “Мы не Россия, мы не будем молчать. Надо показать, что мы не рады оккупантам”. Немного погодя они с друзьями начали рисовать на зданиях украинские флаги и развешивать везде желтые ленты.
– Почему именно желтые?
– Во-первых, это один из цветов нашего флага, а во-вторых, у меня мама занимается вышивкой, и у нее было много именно желтых лент.
Первый пост в телеграм-канале “Желтая лента” появился 25 апреля. Это был призыв: “Оккупантам не место на твоей земле! Скажи им об этом везде! (…) Цепляй флаги и желтые ленты на улицах! (…) Помни, что о тебе не забыли и никогда не забудут! ВСУ выбьют оккупантов из твоего дома и вернут украинскую землю”. Следующие посты в канале – фото желтых и желто-голубых лент на заборах, дверях домов и деревьях в Херсоне. От этих постов и фотографий веет отчаянием и решительностью.
На момент появления телеграм-канала “Желтая лента” уже было известно о похищениях оккупантами не менее нескольких сотен человек в Херсоне, а коллаборанты и оккупанты начали активно говорить о “референдуме” и создании “Херсонской народной республики”.
“Мы с друзьями поняли, что это никуда не годится, и нужно снова громко заявить о том, что мы против, – вспоминает Иван. – Решили сделать митинг 27 апреля. Сбросились деньгами на таргетированную рекламу в фейсбуке, сделали рассылку в СМИ и телеграм-каналы. Иван не вдается в подробности, но из новостей известно, что митинг 27 апреля жестко разогнали – россияне забросали протестующих светошумовыми гранатами и использовали слезоточивый газ, четыре человека получили травмы и ожоги.
Стало ясно, что проводить акции протеста на улицах слишком опасно, и в “Желтой ленте” придумали новый формат – митинги в инстаграме. Таких митингов было два: “Херсон – это Украина” и “Мариуполь – это Украина”. Под них создали отдельные страницы, графически изобразили центральные площади двух городов и близлежащих улиц, и каждый желающий мог отметить, где он стоит на митинге. Таким образом, в акциях приняли участие 65 000 человек.
Задание для шпиона
В телеграме, кроме канала Желтой ленты, есть чат-бот. Сейчас в нем около 2000 пользователей со всей Украины, несколько сотен из них – из Херсона. Каждый житель оккупированного города может зарегистрироваться в боте, получать задания, выполнять их и отправлять фотоотчеты.
Для новых участников движения – задачи условно простые: развесить желтые ленты или плакаты с призывами: “Не бери российский паспорт”, “Не приходи на референдум”. Если человек выполняет их, доверие к нему растет, ему дают больше задач и они усложняются: поджечь или сорвать российский билборд (Иван называет это “очищать город”), повесить флаг на важное здание или башню или собирать информацию об оккупантах и коллаборантах. Узнавать, в каких домах они находятся, как и куда передвигаются, с кем общаются.
“Кто-то представляет эти задачи как нечто из шпионских фильмов. Но ничего шпионского здесь нет, – рассказывает Иван, натягивая капюшон на лицо все больше. – Просто многие активисты ночью берут баллончик, подходят к самым большим билбордам в своем районе, поджигают их и рисуют рядом желтую ленту. И все”.
Бывает, что люди сами проявляют инициативу и пишут в чат: “Знаете телебашню на улице Текстильщиков в Херсоне? Завтра я повешу флаг”. На следующий день сбрасывают фото флага, потом Иван или кто-то из его друзей едет проверять – действительно флаг есть.
Бывает, что задачи и импульс их выполнить возникают внезапно. Иван вспоминает, как увидел у дома машину кадыровцев с буквой “Z”. Ночью нарисовал на ней желтую ленту и скрылся.
“Кто-то представляет эти задания, как что-то из шпионских фильмов. Но ничего шпионского тут нет”
– Вам было страшно?
– Страшно постоянно. Но когда ты соблюдаешь минимальные правила безопасности – идешь на митинг или задачу с почищенным телефоном, меняешь одежду, когда отходишь, строишь маршрут так, чтобы он не вел к тебе домой, то можешь быть немного увереннее в собственной безопасности. Да и сопротивление херсонцев все время мотивировало: я смотрел, что людям страшно, но они идут и выполняют задачи. Как я мог бояться и делать меньше их?
Перед тем, как дать участнику движения более сложную задачу, Иван или кто-то из других основателей “Желтой ленты” разговаривает с ним лично в защищенном мессенджере – например, “Сигнале”. Пытается понять, можно ли доверять этому человеку, а затем – ставит задачу. Если это, например, залезть на башню и поднять украинский флаг или разрисовать стелу на въезде в Херсон – рассказывает, через кого купить краску, где ее забрать, когда это делать.
Другой вид сложных задач – собирать информацию о коллаборантах.
– Неплохой пример такой работы был со Стремоусовым (Кирилл Стремоусов – коллаборант, погиб в ДТП 9 ноября 2022 года. – Liga.net). В какой-то момент нам поступила информация, что он уехал из Херсона в Геническ. Мы связались с местными проверенными людьми. Они подтвердили: “Да, видели Стремоусова там-то в сопровождении 15 человек, было три машины”. Через восемь часов после этого пишут люди из Симферополя: “Такой-то ресторан, говорил с такими-то людьми”, присылают видео, – рассказывает Иван.
Враг на связи
Случалось, что видео с коллаборантами снимали и присылали официанты ресторанов. Всю информацию о коллаборантах активисты “Желтой ленты” пересылают в чаты государственных органов – “єВорог” и другие.
– Бывало ли такое, что россияне пытались проникнуть к вам через чат?
– Да, они писали туда каждый день. Но их легко распознать. Например, присылали фото – будто они где-то повесили или нарисовали флаги, а я знал, что это я нарисовал два месяца назад. К тому же майора ФСБ легко узнать по переписке. Он сразу пишет: Да, давайте свой номер телефона, давайте встретимся. Где вы находитесь? Херсонцы знают, насколько опасно давать свои персональные данные неизвестно кому и никогда так не поступают.
Все время нашего разговора не покидает ощущение, что Иван был и остается участником очень опасных событий – того, что он сам называет шпионским фильмом. Но этот фильм – и есть его жизнь в последние девять месяцев, поэтому он не видит в этом чего-то необычного или интересного.
– Как изменялось ваше внутреннее состояние с течением времени? Оккупация длилась долго, неужели у вас никогда не возникало ощущения, что это может не закончиться никогда?
– Бывало, причем почти каждый день под вечер. Каждый раз ты думаешь: “Да все. Зачем мы это делаем? Ничего не меняется”, а потом заходишь в бот “Желтой ленты” и видишь, что там 20 новых пользователей, добавились люди из трех новых городов, много отчетов о выполненных задачах. Читаешь комментарии, а там пишут: “Херсон – это Украина”, благодарят. И ты думаешь: “Да нет, все получится. Продолжаем”.
“Тактика россиян – это всегда репрессии и запугивания”
В Херсоне, как и в других оккупированных городах, россияне постоянно похищали людей. Кто-то возвращался через несколько недель после побоев, пыток и запугиваний. А о ком-то после исчезновения до сих пор нет известий.
Под прицелом оккупантов может оказаться любой – похищали даже обычных рабочих или тех, кто по каким-то причинам не понравился или показался подозрительным. Но активисты – всегда первая мишень оккупантов.
“Тактика россиян – репрессии и запугивания, – Иван немного устало отвечает на вопрос о похищении и пытках. – Но ты выбираешь: бояться или работать. Я понимаю, что рано или поздно мы все оказались бы на подвалах. Но почему нет? Пока есть возможность, нужно делать то, что можешь”.
О случаях, когда участников движения задерживали, Иван вспоминает мимоходом, будто не хочет концентрироваться на негативе: “Одну нашу коллегу поймали с десятью желтыми лентами в пакете. Три недели она была на подвалах. Но сейчас уже с ней все нормально.
"Референдум"
О возможном “референдуме” в Херсоне говорили еще с марта, периодически разговоры о нем вспыхивали в российских телеграм-каналах во время оккупации. 20 сентября председатель оккупационной “администрации” Херсонской области Владимир Сальдо заявил, что референдум состоится 23-27 сентября. Иван прочитал эту новость в телеграм-канале и понял, что в последующие дни будет много работы.
В “Желтой ленте” начали разрабатывать план. Связались с дружественными активистами во всем мире и решили действовать так: участники движения будут тайно фотографировать и снимать на видео организаторов и участников референдума, а коллеги за рубежом будут верифицировать этих людей. Если по-простому, то узнавать, кто это.
Уже 21 сентября в телеграм-канале “Желтой ленты” появилось сообщение с призывом к горожанам сорвать “референдум” – авторы призывали рисовать на зданиях, где он может проходить, букву “Ї” и передавать в чат-бот любую информацию об участниках и организаторах. Тогда же на улицах Херсона стали появляться плакаты: “Русский военный референдум, пошел на Ї”.
– Мы призывали не открывать дверь в эти дни, не отвечать на звонки, не говорить с незнакомцами, – вспоминает Иван. – У нас было две цели – предупредить людей, как можно избежать голосования, и испугать врага. Это сработало. В первый день “референдума” многие заведения в городе закрылись – чтобы сотрудников не заставили “голосовать”. Всего в тот день в референдуме приняли участие не более десяти человек – массовка коллаборантов”.
В дни референдума “Желтая лента” работала только информационно, а ее основатели не выходили из дома. В Херсоне было 12 “избирательных участков”, все – в школах. Но, по словам Ивана, “голосовать” заставляли не только там:
– Ты выходишь из подъезда, а на лавочке тебя встречает бабушка и говорит: “Иди сюда, голосуй”. С бабушкой – два чувака в военной форме с автоматами, которые не оставляют выбора. Или другой их метод: ходили по квартирам, говорили, что этот ЖЭК проверяет счетчики газа. Когда им открывали – заставляли голосовать. Не знаю, каким образом, но люди умудрялись тайно фотографировать и посылать нам таких проверяющих. Кто-то через глазок в дверях, а кто-то даже специально подходил к организаторам “референдума”, что-то спрашивал и снимал во время разговора”.
Видео с “референдума” учредители “Желтой ленты” так же передавали в ”єВорог”, посылали в Генеральную прокуратуру и другие государственные органы.
Иван знал заранее: после “референдума” остро встанет вопрос мобилизации херсонцев в руссийскую армию. Поэтому начал готовить материалы, как ее избегать:
– Слава богу, у нас не было такого, чтобы повестки раздавали на улицах или в магазинах – это только в России они действуют такими методами, – рассказывает основатель “Желтой ленты”. – Я знал, что максимум – это они будут ходить по квартирам со своими повестками. Поэтому рекомендации были: жить не по прописке, не предоставлять какие бы то ни было свои персональные данные, не получать российский паспорт. Если вас заставили получить – нужно сразу передавать данные об этом украинским государственным органам, фиксировать, что это было по принуждению.
За день до освобождения
Только 10 ноября Иван понял, Херсон вот-вот освободят. До этого не верил, что это произойдет скоро и пытался даже не думать об освобождении: во-первых, такие слухи были еще с апреля, во-вторых, не видел реальных поводов для таких мыслей.
– Когда в октябре у россиян в их телеграм-каналах разгоняли панику, что город скоро сдадут, на самом деле они готовились к уличным боям, – вспоминает Иван. – Ты выходишь на улицу, видишь, как появляются все новые пулеметные точки, куча противотанковых ежей, много колючей проволоки – и понимаешь, что это все неправда, они не собирались сдавать город, они готовили его к войне.
10 ноября Ивану написали журналисты американских СМИ, с которыми он постоянно держал связь: “Возможно, до утра все произойдет. Ждите”. Ивану хотелось верить, но все же не верилось: каким образом так быстро освободят Херсон, если Киселевка и Чернобаевка (а это 20 и 8 км по прямой от города соответственно) все еще оккупированы?
“Ещё вчера улицы были пустыми, а тут – тысячи людей. Это было чудо”
– В ночь на 11 ноября я не спал, мониторил телеграм-каналы, – вспоминает Иван. – В чатах с активистами неслись сообщения: “Кто-то слышал о Снегиревке?”, “Знакомые пишут, что рашисты там забрали все, что могли унести, и бегут. Входят украинские военные. А потом сообщения: “Киселевка наша”, “Чернобаевка наша”. И вот тогда я уже понял, что Херсон – это полчаса или максимум час”.
Во второй половине дня он получил сообщение: “Украинские военные уже в Шуменском микрорайоне Херсона!” Ивану туда было ехать далеко, поэтому он поехал в центр и сразу увидел толпу с желто-голубыми флагами. ВСУ еще не было, но херсонцы уже их ждали.
– Это, конечно, был взрыв мозга, – говорит Иван, но ничто в его движениях или в выражении глаз, которые видны между краями капюшона и медицинской маски, не указывает на восторг. – Все случилось одномоментно. Еще утром мы были в оккупации, а здесь уже видим украинские флаги. Еще вчера улицы были пустыми, а здесь – тысячи человек. Это было чудо.
Иван рассказывает, как херсонцы обнимались и фотографировались, размахивали флагами, пели гимн, как громко звучали украинские песни. Он не участвовал в общем порыве эйфории, просто смотрел на все как бы со стороны:
– Не знаю, как это объяснить, я не обращал внимания на собственные чувства. Одной частью себя я ощущал нереальное облегчение, но другая будто говорила: “Окей, это произошло, и это уже история. Но предстоит много работы в других оккупированных городах. Я не могу позволить себе расслабиться”.
Сейчас Иван все еще находится в Херсоне, и в его будничной жизни почти ничего не изменилось: в целях безопасности он так же избегает толпы, так же надевает на улицу медицинскую маску, так же осторожно общается с соседями – во время оккупации города он переживал, чтобы они не узнали, кто он, и не сдали его.
“Оккупация не вечна, все это временно”
Иван почти забыл, как это жить обычной жизнью. Из-за нехватки времени он много месяцев не общался с друзьями, выехавшими из Херсона, – только с коллегами из “Желтой ленты” и другими активистами. Он уже не помнит, как это работать с данными агрокомпаний, как когда-то работал.
Его удивляет даже простой вопрос: “Мечтали ли вы куда-то пойти или что-то сделать в Херсоне сразу после освобождения?” Иван растерянно отвечает: “Да нет. Я просто работал и работаю”.
Лишь в конце разговора становится понятной причина такой напряженности даже после 11 ноября. Иван внезапно говорит, что собирается уехать из Херсона – в другой оккупированный город.
– Геническ, Мелитополь, Скадовск, Бердянск – нужно работать по ним. Когда ты на месте, тебе легче искать людей, разрабатывать акции, выстраивать свою сеть, – говорит Иван и снова оправдывается. – К сожалению, так нужно сейчас. Я не держу в руках оружие, поэтому я должен делать здесь максимум, который могу. Оккупация не вечна, все это временное. Когда оккупированных городов не останется, тогда и отдохну.
